Промышленный шпионаж: никакой политики

Рано или поздно, но кто-то должен был задать себе этот вопрос: а что же промышленный шпионаж, на борьбу с которым еще недавно страна тратила колоссальные ресурсы, что, он исчез из нашей рыночной действительности раз и навсегда? Странным образом, но даже само словосочетание «промышленный шпионаж» было изъято из всех информационных носителей России, как бумажных, так и электронных. Причем, если и появлялись материалы на эту тему, то все они так или иначе растворялись в более широком понятии конкурентной борьбы на российском и международном рынках.

Впрочем, почему промышленный шпионаж спрятали в тень — не такая уж большая загадка, потому что стоит только разогнать информационную волну по поводу того, что российский бюджет ежегодно теряет около 100 млрд долларов госдоходов от шпионской (мы будем называть вещи своими именами) деятельности зарубежных корпораций, то очень быстро выяснится, что главным виновником этих огромных убытков являемся мы сами. Особо заметим, что речь идет пока только о потерях по государственной линии, то есть о внешнеэкономическом шпионаже, а есть еще ивнутренний.

Сколько? Этот вопрос — универсальный ключ, с помощью которого открываются в нашей стране любые секторы в любых секретных НИИ и КБ, государственных корпорациях и частных компаниях. 

Дело в том, что, распрощавшись с тоталитарной государственностью и плановой экономикой в баснословные 90-е годы, новые властители дум и управленческих кресел России почему-то решили, что поскольку теперь — рынок, то товаром стало все, в том числе и экономические секреты, уникальные технологии, научные разработки, словом все, что покупается за валюту, и стали продавать все, у кого скорость мышления выше средней по стране, а потом и все, кому не лень, в буквальном смысле.

Когда рухнула государственная система научно-исследовательских и опытно-конструкторских разработок (НИОКР), большинство российских учеСколько? Этот вопрос — универсальный ключ, с помощью которого открываются в нашей стране любые секторы в любых секретных НИИ и КБ, государственных корпорациях и частных компаниях. ных и инженеров-разработчиков стали жить на пособия в 50 долларов, которые выделялись Американским математическим обществом. Зарплата же тех, кто продолжал работать, была сначала 5 долларов (по курсу), потом 10 долларов. Разумеется, что для того чтобы продержаться и не только прокормить себя, но и сохранить свою школу, исследовательские коллективы, ученые должны были ездить в командировки на Запад.

Большинство же молодых специалистов и вовсе уехали из страны. Но и «командированные», и эмигранты приезжали в западные лаборатории и академические центры (которые финансируются крупнейшими транснациональными корпорациями) не с пустыми руками. Они привозили в своих головах, а нередко и просто в портфелях и дорожных сумках, техническую документацию на материалы и изделия, не имеющие мировых аналогов. Таким образом уплывали миллиарды долларов из страны. Санкт-Петербургский Физтех имени Иоффе, Институт микроструктур в Нижнем Новгороде, Институт физики полупроводников Новосибирского академгородка, а также ФИАН, ИРЭ, институты металлургии и микробиологии и другие институты РАН целое десятилетие (90-х прошлого века) фактически работали на бизнес-корпорации США, Западной Европы и Японии, а затем иКитая.

Наступило второе тысячелетие, но ничего не изменилось. Хотя и доступ к секретным НИИ и КБ формально для иностранных экспертов и референтов из «Хьюлетт-Паккард» или «Симменс» был закрыт, на самом деле оставалось еще не меньше десятка вариантов абсолютно печального транзита научнотехнических и промышленных секретов из России за рубеж.

Эксклюзив высшей пробы

Например, это легко сделать с помощью совместных предприятий, зарегистрированных или в России, или в третьих странах. Затем можно купить лицензию на использование научных результатов, заключив сроссийской стороной договор об уступке прав на патенты, разумеется, за цену в десятки раз ниже рыночной: с помощью банальной взятки руководителю проекта или куратору коллектива разработчиков. Профессионалы научно-промышленного шпионажа хорошо знают свое дело, и Россию, ее национальные особенности в деле охраны каких-либо тайн и секретов вообще, тем более научно-промышленных, то есть по сути, коммерческих. Сколько? Этот вопрос — универсальный ключ, с помощью которого открываются в нашей стране любые секторы в любых секретных НИИ иКБ, государственных корпорациях и частных компаниях.

Из страны уходит эксклюзив самой высшей пробы. Например, корейская фирма Samsung Electronics давно сотрудничает с МГУ по совместному патентованию. Корейцы оплачивают часть расходов на сам процесс патентования, то есть чисто формальную и техническую часть дорогого проекта. В общем, на возможность первыми приобрести новейшие, только-только «испеченные» университетские технологии. Гениально просто, а главное — дешево и абсолютно законно. Но изящные схемы срабатывают не всегда.

Лишь 2 % из 120 тыс. российских патентов востребованы отечественным производством
Важнейшими обстоятельствами колоссальных финансовых потерь на российском интеллектуальном рынке собственности является: во-первых, промышленный шпионаж; во-вторых,отсутствие промышленной базы для внедрения новейших технологий и запуска инновационных товаров в серийное производство; в-третьих, низкий уровень патентозащищенности отечественных разработок. Так, из 120 тысяч российских патентов востребованными отечественным производством стали сегодня едва ли не 2 %, а по патентозащищенности мы занимаем позорное 74-е место в мире. На 141 тысячу юридических лиц (по данным Росстата на 1 января 2012 года) у нас приходится всего лишь 120 тысяч действующих патентов.

Иногда агенты промышленного шпионажа прибегают к старинным, но не менее надежным способам украсть нужную информацию. Например, к банальному подкупу. Ведущим сотрудникам или авторам научных проектов предлагается заманчивая должность в известной зарубежной компании, дом, умопомрачительная (по российским меркам) зарплата. В таких случаях, по словам одного из офицеров спецслужб, только 1из 20 отказывается от «сотрудничества». Даже если нужный «великой компании» человек и не выезжает из России на постоянное место жительства, то, как правило, он все равно идет на сделку, за что ему открывают счет в одном из самых надежных банков мира.

Но 80 % все же уезжают. По данным Научного фонда США (NSF), только в Силиконовой долине работают около 200 тысяч специалистов из России. Поэтому заявка на «Сколково» по амбициозности тянет на мировой уровень, а по кадровой обеспеченности пока что соответствует только региональному.

Пермский канал для НАСА

И здесь не все так просто, как кажется на первый взгляд, и как это можно вывести из того ряда фактов, которые были предъявлены. Украсть можно любую информацию, но легально воспользоваться ею можно не всегда. Торговать контрафактом или впрячься в многолетние судебные тяжбы с законным владельцем патента иавторских прав может себе позволить не каждая фирма, и не только из финансовых соображений. Репутация всегда дороже, а сделать так, чтобы воровство ценнейшей информации, сулящей баснословные прибыли, в итоге оказалось и не воровством даже, а результатом гениально спланированной и проведенной операции на легальном рыночном пространстве по рыночным же правилам и законам — это другое дело.

Это, как говорится, высший пилотаж асов промышленного шпионажа, например, гордость российского ракетостроения ОАО «Протон — Пермские моторы», где выпускаются жидкостные ракетные двигатели РД-275, используемые в качестве первой ступени ракеты-носителя тяжелого класса «Протон-ПМ», с помощью которой доставлялись и доставляются до сих пор все грузы на международную космическую станцию (МКС). У американцев ничего, подобного «Протону», не было. По крайней мере, до сего дня.

Французский «Ариан» только-только приближается к техническим характеристикам «Протона». Но американцы уже заявили, что пользоваться услугами «Протона» будут только до конца 2014 года, и что у них появятся «другие варианты доставки грузов на орбиту». Что же такое случилось, что не было у «штатовцев» подходящего комического «грузовика», а теперь он вдруг появился?

Все объясняется очень просто. Еще в 1997 году, когда российский менеджмент сильно болел инвестиционной лихорадкой и искал «надежных инвесторов» где только можно, в состав акционеров с легкой руки Михаила Фридмана (а его «Альфа-банк» был акционером «Протона — Пермские моторы») и согласия руководства страны вдруг попадает одна из крупнейших финансово-промышленных групп США — United Technologies Trade и получает 12 % акций одного из секретнейших предприятий страны. Формально американцы к ракетостроению не были допущены. Формально, так как американцы фактически «только и занимались ракетным бизнесом в Перми»: так, во всяком случае, утверждают сами пермские моторостроители.

Разумеется, что когда дело было сделано, то американская UTTC объявила о выходе из акционеров «Протона», что совпало, как я уже говорил, с заявлением космического агентства НАСА, что у них появится скоро свой космический грузовик. Интересно, что американцы не ушли из Перми навсегда (столько было вложено денег, столько затрачено интеллектуальных ресурсов), они являются сегодня инвесторами других моторостроительных компаний — ЗАО УК «ПМК» (сюда входят «Авиадвигатель» и «Пермский моторный завод»).

Казанское «окно»

Можно сказать, точно такая же история-близнец произошла с Казанским моторостроительным объединением (КМПО), выпускающим двигатели к вертолетам. История похожая, но с одним уточнением: кроме канадской компании «Пратт и Уитни» в ней принимала участие украинская «Мотор Сич» и прицепом к ней две китайские компании. Опустим большую часть деталей по участию в создании новых моделей вертолетов Ка-226Т и «Апсат» питерского завода имени Климова, а также косвенного присутствия в этих проектах американских вертолетных гигантов «Белл» и «Сикорский». В итоге казанцы новых двигателей так и не получили, в проекте остались только украинцы, а китайцы заявили, что «через 3 года они будут выпускать 1,5 тысяч вертолетов в год». Для сравнения, нынешний лидер мирового вертолетостроения «Еврокоптер» в среднем в год делают не больше 500 машин.

То есть китайцы в 3 раза перекроют результат мирового лидера вертолетного рынка. Вопрос, на чьих вертолетах тогда будет летать весь мир, в данном случае теряет всякий смысл, тем более что

китайские цены будут в 1,5 раза ниже сегодняшних. Зато уместен другой вопрос: а на чьих моторах будут летать китайские геликоптеры? Разумеется, на российских. Да имодели их машин будут сильно напоминать известные российские марки винтокрылых аппаратов.

Мы выпускаем и вовсе промышленный мизер, хотя и считается, что лучшие грузовые вертолеты в мире — российские. Например, в 2011 году было собрано 185 аппаратов, 50 % которых ушли зарубежным заказчикам. Вертолетостроители радуются — в последние 5 лет столько не выпускали никогда, рекорд.

Но если сравнить этот рекорд только с одним «Еврокоптером» (500 вертолетов) и китайскими полутора тысячами, то станет совсем грустно. И грусть эта усилится, если узнать, что по подсчетам экспертов за последние 15 лет мы потеряли на этом рынке предположительно 200 млрд долларов, и промышленный шпионаж был одним из главных виновников этих колоссальных финансовых потерь.

Одна из проблем - низкий уровень патентозащищенности отечественных разработок. Так, из 120 тысяч российских патентов востребованными отечественным производством стали сегодня едва ли не 2%, апо патентозащищенности мы занимаем позорное 74-е место в мире. На 141 тысячу юридических лиц (по данным Росстата на 1 января 2012 года) у нас приходится всего лишь 120 тысяч действующих патентов.

По международным меркам — это тоже позор для мировой державы, какой является Россия, это в десятки раз меньше, чем в развитых странах Европы и Америки. К примеру, только один бритвенный прибор «Жилетт», состоящий, грубо говоря, из ручки и плавающей головки, защищен фирмой почти 50 патентами! А голландская «Филлипс» лишь за год подает столько заявок на новые патенты, сколько все предприятия Приволжского ФО.

Мы тоже не лыком шиты

Убытки от такой коммерческой «безопасности» порой и невозможно сосчитать. Сами разработчики говорят, что бессмысленно защищать новые техпроекты, если они не нужны ни государству, ни бизнесу. Поэтому западному шпиону можно и не тратиться на безумно дорогие московские отели, дорогу и подкуп российских авторов иногда просто революционных технологий. Достаточно аккуратно следить за интернет-пространством — отчаявшиеся продать свои новинки отечественным производителям, наши кулибины выкладывают всети свои разработки, иногда с полным описанием всех деталей.

Такое впечатление, что мы не до конца понимаем, что рынок — это не только прибыль сегодня и сейчас, есть еще столько деталей и нюансов, без учета которых сегодняшняя курица, несущая золотые яйца, завтра будет делать это для других, поменяв насест из элементарных меркантильных соображений. На современном рынке все — товар, а не только то, что перечислено в прайс-листе вашей компании.

Чтобы подсластить пилюлю и тривиально заметить на прощание, что у нас все еще впереди приведем пример из недалекого прошлого. «С американской техникой, которую переправляли спецгруппы из Вьетнама, Египта, Анголы и Сирии, — рассказывал мне один из ветеранов советских спецслужб, — доставляемой на сухогрузах под тоннами бананов, тюками с хлопком, мешками чая и кофе, происходило всегда одно и то же: разбирали на детали, анализировали, пытались понять, как она работает, и как повторить на наших оружейных заводах самые эффективные узлы и механизмы».

Бессмысленно защищать новые техпроекты, если они не нужны ни государству, ни бизнесу. Поэтому западному шпиону можно и не тратиться на подкуп российских авторов иногда просто революционных технологий. Достаточно аккуратно следить за интернет-пространством.

Именно так, не только самостоятельно, но и с помощью промышленного шпионажа создавались новые виды вооружений. Так было, например, и с известным американским истребителем F-5. По расчетам советских ученых, этот самолет не должен был вообще летать из-за приемника воздушного давления невозможно малых размеров. Но при еще более подробном изучении двигателя выяснилось, что все дело в крохотной мембране, сделанной из специального сплава. А когда эту мембрану показали специалистам по металлам, они объяснили, что скопировать ее у нас нет никакой возможности. Почему? А потому что для этого пришлось бы перестраивать всю металлургическую промышленность страны. Всю не всю, а на «Ижстали» это как раз и произошло.

Источник: журнал "Промышленная и экологическая безопасность".